«Корпорация не может краснеть» – гласит старое английское выражение. Для людей, всю свою жизнь проработавших на госпредприятиях, сей крик западной пролетарской души не вполне ясен и понятен. А вот для тех, кому уже довелось соприкоснуться с современными украинскими бизнес-гаргантюа, постепенно поглощающими лакомые кусочки горловской промышленности, это замечание имеет недвусмысленное и довольно печальное значение. Корпорация – это своеобразный юридический гомункул, которому не ведомы «ни страх, ни совесть, ни любовь». Смысл его бытия – получение максимальной прибыли для хозяев. Ради этого он готов жертвовать кем и чем угодно.

Нынче в среде крупного бизнеса стало модно говорить о социальной ответственности. Мол, нужно помогать людям, вкладывать деньги в развитие муниципальной инфраструктуры, поддерживать общественные инициативы. Вроде бы благие начинания. Однако стоит понимать, что предприятие, занимающееся зарабатыванием денег, просто так их не раздает. Какой-нибудь благотворительный фонд не получит от корпорации ни копейки, пока этот шаг не будет совпадать с общей стратегией ее развития. К примеру, помощь сиротам чаще всего является частью пиар-кампании по облагораживанию образа той или иной бизнес-структуры. Подобная «забота» должна сформировать в головах простых людей светлый лик капиталиста-кормильца. Для чего? Чтобы общественность сравнивала, что ей может дать предприятие, ушедшее в частные руки, а что – обнищавшее государство. И чтобы следующую приватизацию сего «благотворителя» трудовые коллективы встречали не акциями протеста, а хотя бы выжидательным молчанием. Мало кто задумывается над тем, что «акты добродетели» крупного бизнеса – это всего лишь картонные декорации рая, за которыми таятся адские бездны. Так, вместо покупки дорогостоящего экозащитного оборудования деньги можно направить на строительство детского онкоцентра (сумму намного меньшую и дающую к тому же «благотворительные» бонусы при расчетах с фискальными органами). Все хорошо, да вот почему-то никто из тех, кто прославляет перед телекамерами менеджмент «корпорации доброты», не говорит о причинах появления рака у малышей.

Корпорации постсоветского пространства – это удивительное явление в мировой бизнес-среде. В отличие от европейских или американских собратьев, где собственники десятилетиями сами строили свои «мануфактуры», наши инвесторы-монополисты создают свои империи на костях обанкротившихся объектов народного хозяйства. Большинство представителей крупного капитала в Украине не умеют (да и попросту не хотят) строить что-то новое. Их вполне удовлетворяет прибыль с ветхих заводов и фабрик, слегка «модернизировано-реконструированных». Зачем строить новый цех, если аварийное здание старого можно обшить пластиком и гипсокартонном, поставив туда б/у станки из Европы. Почему так происходит? Все очень просто – это обыкновенное отношение нашего человека к тому, что не является результатом его труда. Ведь тот, кто строит дом собственноручно, бережно относится к каждому кирпичу и балке в нем. А для руководителей корпорации, заполучивших заводы-пароходы через теневые схемы, главное не их улучшение, а быстрое получение прибылей. Почему быстрое? Ответ лежит скорее в психологической, нежели экономической плоскости. Это рефлекс советских спекулянтов – успей схватить как можно больше, пока не приехал «черный воронок» и не отобрал все. Но ведь сейчас нет «черных воронков»! Нет, но есть сыновья и кумовья влиятельных чиновников, которые не прочь обзавестись своим бизнесом. Для чего национализируется чужое предприятие –под предлогом невыполнения все тех же соцгарантий), а после – приходит новый «бизнес-Спаситель».

В большом украинском бизнесе отношение собственника к «своим» предприятиям очень напоминает отношение владельца Range Rover к горловским дорогам. Ему проще через два года купить новый внедорожник (деньги-то есть), чем вложить собственные средства в ремонт городского автопокрытия для всех. В то же время, он пока еще следует правилам дорожного движения (или хотя бы делает вид), чтобы не вызвать волну негодования других автовладельцев. Правда, на примере горловских предприятий, поглощенных крупными корпорациями, уже можно наблюдать, как эта бизнес-элита выстраивает для себя отдельную полосу движения.

Сделаю небольшое отступление в бюджетную сферу. Не секрет, что советская финансовая система радикально отличалась от сегодняшней. Предприятия СССР являлись своеобразными мини-государствами, и в качестве таковых имели собственную «бюджетную сферу»: детские дошкольные учреждения и пионерские лагеря, дома отдыха и больницы, жилой фонд и обслуживавшие его коммунальные организации, магазины и столовые, транспортные подразделения и телефонные подстанции. Такие предприятия назывались градообразующими, и отношения государства с ними были сродни отношениям разных уровней власти. А региональные и местные финансы (финансовые отделы при исполнительных комитетах народных депутатов) обслуживали около 10% финансовых потоков консолидированного бюджета. Грубо говоря, горисполкомы исполняли бюджетные полномочия в области среднего образования, яслей и детсадов, городского благоустройства и вывоза мусора, очистных сооружений, здравоохранения, учреждений культуры (библиотеки, музеи, театры и кино, небольшой части спортивных сооружений и т.д.). Вы представляете, каким объемом средств должно было обладать предприятие, чтобы финансировать «свои» социальные объекты? Что же произошло после того, как горловские промгиганты угодили в сети частного бизнеса? Соцобъекты (дороги, общежития, школы и т.д.) были переданы местной власти, а средства на их содержания превратились в «чистую прибыль» новых собственников. Экономия средств на «социалку» была бы оправдана, если бы они пошли на обновление производства. Однако этого не произошло и оборудование, не менявшееся десятилетиями, после 110 капремонта начало превращаться в рухлядь.

Самое позорное в деятельности отечественных корпорацией – их имиджевое позиционирование. Являясь, по сути, объединением музеев производства полувековой давности, они разрабатывают корпоративные правила поведения, внедряют дресс-код и штампуют пафосные слоганы. Ведь так хочется походить на заграничных коллег. Вместо советской «Труд – дело чести» работников зомбифицируют новой пропагандой – «Инновации. Уверенность. Стабильность». Причем под инновациями тут подразумевается внедрение технологий 25-летней давности, под уверенностью – заключение трудового договора, держащегося на честном слове собственника, а под стабильностью – ежемесячная заработная плата в 2000 грн. Основы крупных корпораций – два «зверя»: служба безопасности и Управление персоналом. Их объединяет три вещи – бюрократия (докладные, «служебки», отчеты и т.д.), интриганство и борьба за бюджеты. Вся корпоративная культура – не более чем понты, прикрывающие растаскивание денег по карманам топ- и офис-менеджеров. Мне как-то довелось присутствовать на собрании трудового коллектива, которому в кризисный период объявили о сокращении рабочей недели и урезании премий. Вначале замученные работяги пытались понять, что же им рассказывает человек в костюме за $1000, словесно жонглируя словами «оптимизация», «рецессия», «реорганизация», «стратегическое лоббирование». Когда до людей дошло, то они стали возмущаться, предлагая сократить зарплаты руководству. На что топ-менеджер заявил: «Наши с вами зарплаты мало чем отличаются. Нам тоже пришлось затянуть пояса». И тут из задних рядов поднялась работница завода и начала свой спич со слов: «Послушай сюда, мурло…». Лично я был за нее горд.

Не менее показательна корпоративная политика бесчеловечности и в более «цивилизованных» компаниях. Так, одна из крупнейших горловских телекоммуникационных контор, ревностно относящаяся к своей идеологической составляющей, на протяжении нескольких лет применяет нехитрый метод окупания расходов по «укреплению корпоративного духа». Проводя корпоративные выезды и вечера за счет администрации, через неделю она начинает безосновательную штрафную кампанию в своем коллективе, тем самым возвращая затраты с «культурных мероприятий». Тем, кто не согласен с корпоративной политикой, предлагают уйти, говоря: «Незаменимых людей нет» и «Свято место пусто не бывает». Текучка – большая, зарплаты – мизерные, зато есть имя! Этим именем она гордится, насильно прививая к нему любовь сотрудников. Ситуация абсурдная. Работая по 10 часов за 2500 грн. (из которых штрафами вычитается треть), человек должен еще и гордиться этим.

Вообще политика «перетряхивания кадров» – главенствующая в любой корпорации. Чаще всего это касается управляющего состава. Если его не переводят на другое место работы, то просто увольняют. В корпорации не главное, кто дает результат, главное, чтобы он был. Именно поэтому в крупных компаниях приветствуются «наклепы», сплетни и бурная террариумная жизнь. Примечательно в этом отношении одно из горловских предприятий, которым (по крайней мере, еще несколько лет назад) руководила директорша из Канады по средством Skype-совещания. Для начальников-стукачей это был очень удобный способ избавления от неугодных работников и конкурентов. Ведь из Канады никто особо разбираться в ситуации не будет, доверяя поставленным на местах людям. А те пользовались «кредитом доверия» по полной. Например, деньги, предназначенные на капремонт техники, уходили на ремонт начальственных автомобилей элитного класса, при этом работникам не хватало даже личных средств защиты на опасном и устаревшем производстве.

Людям трудовых профессий в корпоративной системе отводится место «ресурса». Коллектив делится на своеобразные «касты». В самой низшей состоят «ученики», «новоприбывшие» и т.д. Эти вылетают с работы при малейших экономических колебаниях в корпорации. Последними увольняют трудящихся с высоким уровнем умений. И не только из-за их профессионализма. Именно эта категория дает продукции наибольшую часть прибавочной стоимости. Их зарплаты в 8-12 тысяч – это «позолоченные цепи», которыми собственники приковывают рабочих к веслам промышленной галеры. «Почему же цепи?», – спросите вы. Во-первых, подобные зарплаты – это то, что заставляет человека закрывать глаза на мелкие «недостатки» производства (экологически грязные технологии, нарушения техники безопасности и отсутствие средств личной защиты). Во-вторых, подобная сумма является искусственно заниженной. «Кто сколько заработал», – скажите вы философски. Вряд ли, ведь те, кто прибрал предприятие к рукам, вообще ничего не заработали. Их психология проста – если человек доволен такой суммой, то объем его работ можно увеличить (оставив прежнюю зарплату, либо же временно увеличив ее в «премиях», которые быстро исчезают в кризис), сокращая тех, кто недоволен или не подает надежды на «улучшение работоспособности». Этот процесс получил название оптимизация.

Больничные, взятие полных отпусков, материальная помощь, льготы – все это руководители крупных компаний считают злоупотреблением их доверием. «Ресурс должен работать, а не отдыхать. Ресурс должен быть благодарен нам, что получил рабочее место. Ресурс обязан радоваться и носить значки нашей корпорации», – то, какими работодатели видят современные трудовые отношения. Что ожидает нас? Все то, через что прошли страны Запада. Во-первых, контролирование корпорациями всех сфер человеческой жизни. Через пять лет в руки украинских корпораций полностью попадут основные энергетические ресурсы – свет, тепло, газ. На очереди – аренда водных ресурсов. Причем капиталисты уже протягивают через парламент законы, которые дадут крупному бизнесу почти безграничные полномочия. Как-то беседуя с одним из представителей Минтопэнерго, я услышал такую фразу: «А что мы можем сделать, это же корпорация самого…!». И вот ту-то я уже окончательно понял, что государство в рамках закона, действительно, ничего не может сделать с владельцами корпораций. Последние не только «держат» всю промышленность Украины, но и подбираются к социальным объектам, выстраивая свои частные школы и лечебно-диагностические центры. Последний ресурс, которым им осталось овладеть – мы. Первый шаг – предоставление через корпорацию потребительских, ипотечных и автокредитов. Второй – принятие удобного Трудового кодекса, который жестко привяжет работников к работодателю. Третье – урезание под любым «кризисным» предлогом социальных льгот и выплат. Четвертое – препятствование развитию малого и среднего бизнеса. Пятое – введение корпоративного заказа в ВУЗах и предоставление медпомощи при наличии платного страхового полиса.

«Чего не смогла ядерная война, того добьются корпорации. Разрушив все, включая и источник собственного богатства», – выразился однажды мексиканский писатель и революционер Субкоманданте Маркос. Что же нам остается в условиях окорпоративливания государства? Прежде всего, создавать новые профсоюзные отраслевые организации, не зависящие от финансирования собственника. Далее – активно участвовать в общественной жизни, как собственного предприятия, так и города. Можно надеяться и на идеалистический вариант развития событий, предсказанный французским философом Жан Жаком Руссо: «Организм, ставший непомерно большим, разлагается и погибает, раздавленный собственной тяжестью». Вот только боюсь, что погибая, он упокоит не только себя, но и всех тех, кто всю жизнь помогал ему передвигаться.